Заехав в ближайший полицейский участок, оплатил один фунт пять шиллингов, и получил номера. Можно было отправляться в путь.
Южный остров считается более холодным, но с другой стороны и более спокойным в том смысле, что здесь хоть и имеются так называемые действующие вулканы, в количестве четырех штук, но судя по данным, которые я отыскал в туристическом справочнике, последние извержения их происходили более миллиона лет назад. Интересно, как это выяснили, может какой турист наблюдал за этим и оставил надпись на скале, о том, что здесь был Вася, который все это видел. На Северном острове теплее, но и вулканов там побольше, и насколько помню в семидесятых годах что-то говорили об их извержениях. Впрочем даже сейчас здесь имеется долина гейзеров. Самым известным горячим источником Хинемоа, который изливается на острове Мокойя, находящимся посреди озера Роторуа. Купание в этом источнике — обязательный ритуал посетителей Роторуа. Для местных жителей купание в Хинемоа — это древний священный обряд, который приносит здоровье и силу воинам маори.
Северный остров меньше Южного, но большая часть местного населения, проживает именно здесь. Здесь находятся самые большие города, хорошо развита промышленность, да и климат гораздо теплее. Южную часть Новой Зеландии скорее можно назвать аграрной, потому что больших городов там почти не встречается, а население большей частью занято сельским хозяйством. Точнее животноводством. Из-за невысоких среднегодовых температур многие культуры просто не вызревают, зато трава прет как бешенная, зеленея круглый год. Как итог всего этого основное направление развития сельского хозяйства получило животноводство. Новая Зеландия экспортирует более миллиона тонн мяса ежегодно. А еще, я узнал о том, что на Новой Зеландии существует довольно большая Русская община, причем как и предполагалось находится она именно на Южном острове. Поэтому свое путешествие, я решил начать именно оттуда.
Приобретя автомобиль, заехал в отель, где рассчитавшись за номер и забрав свои вещи, двинулся обратно в порт Веллингтона, откуда каждые дважды в день ходил паром в Пиктон, город на другой стороне пролива разделяющего оба острова. Расстояние было равно девяноста четырём километрам, и плыть предстояло четыре часа, которые с пользой для себя, я провел в корабельном ресторанчике, где меня довольно вкусно накормили.
Моё путешествие, проходило тихо и мирно, я ездил по дорогам острова, рассматривал понравившиеся мне места, иногда сожалея, что у меня с собою нет фотоаппарата, потом вспоминал это чудо техники, на высокой треноге. С ныряющим под какое-то покрывало фотографом, наводящим под ним резкость фотообъектива, или меняющим фотопластинки, и понимал, что возиться со всем этим хозяйством, точно не для меня. А пленочные фотокамеры, которые будут использоваться в будущем, пока еще наверняка не изобрели. Да и по большому счету, все это было не для меня. Однажды мне понравился какой-то участок побережья, с растущими на нем деревьями, и мне до одури захотелось поставить здесь домик, и остаться до скончания века, или хотя бы запечатлеть все это на память в качестве фотографии. Но для того, чтобы найти и уговорить фотографа, нужно было проехать километров сорок, до ближайшего городка, я уже было двинулся, но потом плюнул на это дело, и поехал дальше.
Иногда останавливался возле небольших поселков, или скорее хуторов, расположенных посередине многочисленных засеянных какими-то культурами полей. Разговаривал с их обитателями, пробовал местную еду, интересовался ценами на урожай, или землю. К моему удивлению, земля была достаточно дешевой. Во всяком случае, для меня. По моим прикидкам я вполне мог позволить себе купить и сотню гектаров и даже больше, вот только затем все это нужно было обрабатывать, а у меня не было для этого никакого желания.
Когда-то очень давно, только мы с семьей покинули Узбекистан, переехав в Россию, у меня возникла идея заняться фермерством. Загорелся так сильно, что жена махнула на это рукой и сказала, делай что хочешь. Я взял двадцать пять гектаров земли, тогда ее раздавали без особенных проблем. Мне написали красивую бумажку о том, что земля передается в мою собственность и меня освобождают от налогов на ближайшие пять лет. И я взялся за работу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
По совету местного агронома, разделил землю на три части. Примерно на пяти гектарах посеял овес, еще десять отошло под ячмень, а остальные под сахарную свеклу. Все лето, я и моя семья не вылезали с этих грядок, пропалывая и окучивая этот чертов бурак. С зерном получилось все прекрасно. Я даже пожалел, что пошел на поводу агронома не засеяв все поле ячменем. В то время с посевной и уборкой было достаточно просто. Накрыл стол для тракториста, дал пару бутылок вдогон, и чуть приплатил деньгами — поле засеяно. Повторил тоже самое позже — убрано. Конечно, я бы не отказался все это проделать и самостоятельно, но техники увы не было, а с кредитами на ее покупку было еще сложнее. Единственное, что у меня имелось, так это колесный трактор Т-150, после трех капитальных ремонтов и без навески. Другими словами он как-то ездил и мог таскать за собою прицеп. На плуг или культиватор уже требовалась гидравлическая навеска, а ее украли еще до меня, скорее всего поставив на другой трактор.
Сразу после уборки и отправки ячменя на элеватор, резко подняли закупочные цены, в итоге вместо ожидаемых десяти тысяч, я получил почти сто пятьдесят. Овес у меня купил соседний колхоз для корма лошадям. Я уже радовался такой прибыли, предвкушая, что не меньше получу и с сахарной свеклы. Тем более, что в то время как раз был дефицит сахара, и прибыль должна была стать существенной.
По договору с сахарным заводом, я отдавал им свеклу, а они взамен возвращали мне переработанную в сахар продукцию. В общем при самых плохих раскладах я должен был получить порядка тридцати тонн сахарного песка, несколько тон жома, который с удовольствием берут для корма крупного рогатого скота и тонну патоки, что тоже идет на корма. В этот момент начинают меняться правила. Если еще месяц назад я проводил посевную и уборку за магарыч, то теперь, помимо того же магарыча колхоз требует с меня оплату.
Я иду к директору совхоза «Восход», что находится в Липецкой области, подписываю с ним договор, согласно которому совхоз обязуется убрать мое поле сахарной свеклы и отправить на переработку на сахарный завод. При этом я получаю четкое заверение в том, что раз уж я первым подписал договор на уборку, то первым и получу услугу. И я со спокойной душой дожидаюсь, когда на моем поле появится техника для уборки.
Вот только закончив уборку на соседних полях, технику перебрасывают на другие, не обращая на меня никакого внимания. А на вопрос директору, что за дела? Получаю ответ, что все в порядке. Все согласно договору. То есть вначале совхоз убирает свое, а после мое, но в первую очередь. Хорошо допускаю и такое. Потом вдруг вижу, как колхозная техника работает на полях другого фермера. Я опять к директору. Оказывается этот другой, сын секретаря райкома партии, потом был племянник райкома комсомола, потом просто соседнее поле, чтобы не возвращаться и сэкономить топливо, потом сват, брат, кум и так далее. В итоге, когда ко мне прибыла техника, на поле уже лежал метровый слой снега. Естественно никакой уборки не получилось. Морозы были сильны, и техника была уже не в состоянии производить уборку в мерзлой земле. В суде ясно дали понять, что положительного решения, в мою пользу ждать не следует. Никто не станет портить свою репутацию пытаясь вывести на чистую воду руководителей райкомов и обкомов, которые в то время, еще имели вес. Кстати деньги за оплаченную мною услугу так и не вернули. Просто у совхоза их не было. Это были времена бартера и с наличкой была большая напряженка. Позже, добился того что дали хоть что-то и на эту сумму удалось выписать доски с местной пилорамы.
Понимая, что я человек здесь чужой и пришлый, и толку от моих претензий ни какого не будет, просто распродал все хозяйство и переехал в город. Конечно, было жаль всех трудов, но с другой стороны получил неплохой урок. Поэтому сейчас, я хоть и восторгался в какой-то степени патриархальным укладом сельской жизни, но предпочитал держаться от всего этого подальше.
